Абузяро Ильдар - Подстилка Из Соломинок
Ильдар Абузяро
Подстилка из соломинок
Из цикла "Троллейбус, идущий во все стороны"
Я шел понурив голову и ничего не ожидал от этих серых промозглых капель,
как ничего не ожидаешь от капель валерьянки, когда пьешь их залпом, стакан,
другой, третий... Разве что горечь и успокоение.
Кто пил по несколько стаканов капель залпом, тот меня поймет. Это сорок
пузырьков по двадцать миллилитров. А их вам не дадут ни в одной аптеке. Разве
что в пяти аптеках. А чтобы обойти пять аптек, нужны крепкие нервы. А мои
нервы развязались, и шнурки тоже. Благо, небо Питера - это аптека рядом с
моргом. Потому что сам Питер - это морг, и никакой фонарь здесь не поможет.
Сказать, что меня бросила девушка, или я задолжал крупную сумму, или
утратил свой талант, значит ничего не сказать. Да, я был долговяз, да, я был
должен каждому факиру-пассажиру по проездному билету, да, меня бросила девушка
двадцать пять лет назад, но это ничего не значило, потому что ее я не помнил
ровно до того момента, пока в луже мне не попалась соломинка.
Я поморщился, дескать, какая тут соломинка? Но соломинка была
фиолетово-розовая. Из нее кто-то пару часов назад пил коктейль. И сразу, будто
это было пару часов назад, передо мной сверкнуло лицо Эли с соломинкой в
фиолетово-розовых замерших губах, когда мы гуляли по Питеру и пили из луж: в
октябре и сентябре сок, в марте пунш со льдом, в апреле аперитив. А летом мы
просто лакали воду, потому что летом нас мучила страшная жажда, но мы
продолжали жить вместе с собаками и на собаках-электричках, что так отчаянно
высовывают свои потные языки в сторону лесных озер. Вам бы в их стальные
шкуры!
Но никогда мы не пели в подворотнях и переходах, в один из которых я
сейчас спустился и там увидел поющую бомжиху в кедах.
- Michelle ma belle... - распевала она, и плевать в три короба, не напомни
мне ее голос стюардессу в давке ног. К тому же бомжиха странным образом
улыбалась и пританцовывала. Она навеяла на меня жуткий страх, но, несмотря ни
на что, я присел на корточки и залюбовался ее беспомощными движениями. Обычно,
когда я так поступаю, меня рано или поздно начинают бить ногами по лицу.
Вы еще не видели бомжей, поющих "Битлз", ничего, скоро вы их увидите в
полной красе.
Мы познакомились с Элей в троллейбусе, набитом под завязку, словно веник в
жилистых руках дворника, потому что это шарканье шин и этот шаркающий гул
электродвигателя (чуть не сказал электролампочки) напомнили мне спокойную и
размеренную жизнь дворника по утрам. Многие испытывают крайнее раздражение,
находясь в переполненном транспорте, но мне столпотворение людей всегда по
душе, потому что места, в которых людям становится так, что они начинают
протирать друг о дружку куртки-дубленки на локтях и джинсы-валенки на
коленках, такие места попросту священны. Туда тут же устремляются ангелы, и
там можно преспокойно закрывать глаза и начинать делать зикр.
Помнится, только я подумал об ангелах, как две девчушки сбоку от меня
заметили:
- Посмотри, вон попрошайка идет.
- С шарманкой на шее, как нищенка.
И действительно, к нам протиснулась кондуктор, и медь в перекинутой через
шею сумочке забренчала, словно голодный желудок шарманки. И я еще подумал, что
мы могли бы составить неплохой музыкальный дуэт. Может быть, она и была одета
хуже, чем презрительно осмеявшие ее девушки, зато волосы и глаза, но особенно
волосы, были настолько роскошны, что дали бы фору любой красотке в "форде".
- Передаем за проезд, все передаем за проезд, - сказала она
